В 74 году до н. э. в итальянском городе Капуя произошло событие, которому предстояло не только оказать существенное влияние на жизнь Римского государства в последующие несколько лет, но и века спустя обрести совершенно новую значимость уже вне своего исторического контекста. Восстание Спартака давно утратило исключительную принадлежность к истории, как и его вождь, чье имя превратилось в сознании людей в символ освободительной борьбы. Историческое существование Спартака представляет собой парадокс сродни загадочным картинкам, на которые надо смотреть очень пристально, чтобы разглядеть в пестром нагромождении геометрических фигур и мельчайших повторяющихся картинок объемные изображения.
     Образ Спартака, который мы имеем перед глазами сегодня, во многом плод усилий не историков, а литераторов, среди которых в первую очередь следует назвать Рафаэлло Джованьоли. Но стоит отрешиться от героического блеска, каким окружил Спартака писатель-гарибальдиец, взглянуть на вождя восставших рабов пристальнее, рано или поздно достигнешь того же эффекта загадочной картинки. Окажется, что ты либо ничего не видишь, либо видишь нечто, совершенно отличное от первоначального впечатления.
     Художественный образ Спартака начал свое существование в революционной Франции. Неизвестно, кто первый заново "открыл" непобедимого вождя рабов после многих лет забвения, но взбудораженным умам он пришелся по вкусу. Галльский темперамент буквально вознес Спартака на пьедестал. Его имя начали упоминать не иначе, как с прибавлением эпитета "герой". Здесь, безусловно, не обошлось без изрядной доли идеализации, но, надо отдать должное и самому Спартаку, дошедшие до нас источники изображают его, как человека благородного и отважного. Даже те римские историки, которые относились крайне враждебно к восстанию в целом и его участникам, все же признавали личные качества Спартака. Флор, всячески подчеркивающий презрение и ненависть к восставшим рабам, вынужден был заявить, что в последнем своем бою "Спартак, сражаясь храбрейшим образом в первом ряду, был убит и погиб, как подобало бы великому полководцу". А Плутарх, чьей беспристрастности можно доверять, писал: "Спартак... человек, не только отличавшийся выдающейся отвагой и физической силой, но по уму и мягкости характера стоявший выше своего положения и вообще более походивший на эллина, чем можно было ожидать от человека его племени."
     О биографии Спартака известно очень немногое. Например, то, что Спартак происходил из Фракии (нынешняя Болгария) из племени медов. В качестве конкретного места его рождения принято указывать город Сандански в Родопских горах, почти на границе с Югославией. В 1 веке до н. э. там располагалась столица племени, город Медон.
     Меды были крупным и сильным племенем, воспринявшим к тому же многие черты греческой культуры. Свое происхождение они возводили к легендарной Медее. Ее сын от афинского царя Эгея - Мед был по преданиям первым правителем медов.
     Скорее всего, Спартак родился в аристократической семье. На этот факт указывает не только его имя, созвучное с родовым именем боспорского царского рода Спартокидов, в нем самом заметно обаяние властной силы, присущее людям, привыкшим находиться у вершины общественной пирамиды. Да и та уверенность, с какой Спартак управлял своей огромной армией, может свидетельствовать в пользу предположения о его принадлежности к знати.
    Фракийцы слыли людьми воинственными. Они не только вели бесконечные межплеменные войны, но и поставляли наемников в армии других государств. У таких народов карьера военного обычно считалась единственно достойной мужчины, тем более принадлежащего к знатному роду. Спартак здесь не был исключением. В восемнадцать лет он уже служил в римской армии, во вспомогательных фракийских частях. Римская армия на то время не знала себе равных, и Спартак имел возможность познакомиться с ее организацией, практикой ведения военных действий, сильными и слабыми сторонами.    

Царь Понта Митридат VI Евпатор - один из самых сильных и упорных врагов Рима

Этот опыт впоследствии очень пригодился ему.
    После нескольких лет службы Спартак дезертирует и возвращается во Фракию, где в это время возобновилась война против римлян. Нам, практически, ничего не известно о последовавших за этим событием этапах его биографии. Античные источники на этот счет крайне скудны, и все же они позволяют сделать один очень важный вывод. Спартаку не приходилось оставаться праздным зрителем исторического спектакля, разворачивающегося на территории Средиземноморья в I веке до н. э. В натуре его было некое авантюристическое начало, которое неизменно увлекло его в центр бурных событий той эпохи, событий, по преимуществу военных. Видимо, жизнь солдата, наемника была ближе и понятней для Спартака, чем любая другая. Можно предположить, что помимо римской он побывал также в армии царя Понта Митридата, одного из самых сильных и упорных врагов Рима.
     Спартак знал все перемены военного счастья, дважды оказывался в Риме в качестве раба. В первый раз ему удалось бежать, и он, возможно, присоединился к одной из многочисленных в то неспокойное время разбойничьих шаек, действовавших на территории Италии. Об этом как будто говорят слова Флора: "Спартак, этот солдат из фракийских наемников, ставший из солдата дезертиром, из дезертира - разбойником, а затем за почитание его физической силы - гладиатором." Через какое-то время Спартак вторично попал в плен и был продан в качестве гладиатора в капуанскую школу Лентула Батиата.
     Ссылка в гладиаторы была в поздней Римской Республике отсроченным вариантом смертной казни. На аренах сражались осужденные преступники из рабов, самый низший, бесправный и презираемый их слой. Гладиаторы-добровольцы появились в Риме в более поздние времена. Правда, Плутарх утверждает, что в школу Батиата попадали не за преступления, а лишь по жестокости своего хозяина. В основном там находились галлы и фракийцы, недаром считавшиеся в Риме людьми воинственными и непокорными.    

Бой гладиаторов

Не исключено, что определенный процент из них составляли военнопленные, лишь недавно расставшиеся со свободой, к рабству не привыкшие. В таких условиях для заговора и мятежа необходим был только вождь, и им стал Спартак, этот прирожденный лидер и организатор, отважный и предприимчивый по натуре человек.
     Заговор был раскрыт. Спасти его участников могли только быстрые и решительные действия. Семьдесят восемь гладиаторов внезапно напали на стражу, выломали двери школы и вырвались из города, "запасшись захваченными где-то кухонными ножами и вертелами" (Плутарх "Сравнительные жизнеописания").
     Спартак повел свой маленький отряд к горе Везувий (тогда считалось, что этот вулкан давно потух). Ее вершина представляла собой естественное укрепление, в котором можно было отсидеться некоторое время, до тех пор, пока к отряду не подтянутся подкрепления - беглые рабы из ближайших поместий. Численность отряда, который вел Спартак, действительно, увеличивалась очень быстро. Этот факт даже позволил Валентину Лескову, автору книги "Спартак", вышедшей в серии ЖЗЛ, предположить наличие разветвленной структуры заговора, охватывающей все гладиаторские школы и крупные рабовладельческие хозяйства Капуи и ее окрестностей.
    По дороге отряду Спартака попался обоз, везущий оружие для гладиаторских школ. Восставшие захватили его. Это решило первичную проблему вооружения, проблему, которая преследовала армию Спартака на протяжении всей войны. Известно, что в начале военных действий вместо копий восставшим служили заостренные и обожженные на огне колья, "которыми можно было наносить вред почти такой же, как и железом". Саллюстий. Вот еще одна цитата, из Флора: "Они из прутьев и шкур животных сделали себе необычные щиты, а из железа в рабских мастерских и тюрьмах, переплавивши его, они сделали себе мечи и копья".    

Луций Корнелий Сулла

В дальнейшем армия Спартака продолжала производить оружие собственными силами, централизованно закупая у торговцев железо и медь.
     Благополучно добравшись до вершины Везувия, гладиаторы и примкнувшие к ним рабы начали с того, что избрали вождей или, что кажется более правильным, еще раз подтвердили свою готовность исполнять приказы людей, изначально стоящих во главе заговора и восстания. Кроме Спартака в их число входили германец Эномай, галл Крикс и самнит Ганник. Можно предположить, что эта сходка была проведена по инициативе Спартака, который фактически лишний раз заставил своих сподвижников признать себя в качестве вождя. Спартак вообще очень серьезно относился к вопросу единоначалия, последующие события служат тому подтверждением. Поставленный во главе пестрого разноплеменного сборища, он не допускал ни малейшего намека на анархию. Спартак изначально взял курс на создание армии по образцу римской и предпочитал скорее лишиться части своих сил, чем допустить ее вырождение в разросшуюся разбойничью шайку.
     Цели, которые он при этом преследовал, до сих пор не ясны. Многочисленными исследователями Спартаковской войны выдвинуто несколько гипотез: от утопических планов свержения власти Рима и уничтожения рабовладения, до нехитрой попытки вывести отряды бывших рабов на родину. Все эти гипотезы одинаково уязвимы. Уже давно признана несостоятельной теория Мишулина о революционном движении рабов и беднейших слоев свободного населения Италии. Так же вряд ли можно говорить о ведении Спартаком планомерной войны с Римом. На захваченных территориях вождь рабов не пытался создать собственное государство. Все указывает на то, что он, действительно, стремился покинуть Италию. Но при этом Спартак не ограничивается тем, чтоб сколотить из своих людей подобие воинских подразделений, пригодных для прорыва сквозь римские заслоны и назначенных быть распущенными по ту сторону Альп. Он формирует настоящую армию и делает это очень настойчиво.    

Марк Лициний Красс (изображение XVI века)

В отличие от Эвна, вождя крупнейшего сицилийского восстания рабов, Спартак не объявил себя царем и оставался лишь военачальником, хотя и не отказывался, по свидетельству Флора, от преторских знаков отличия.
    Некоторое время отряд Спартака никуда не двигался из своего лагеря на горе Везувий. Пример беглых гладиаторов воодушевлял на восстания рабов в близлежащих поместьях. 74 год до н. э. также как и предыдущий был неурожайным, что не замедлило сказаться на настроениях сельских рабов, и без этого находящихся в очень тяжелых условиях существования. Власти в Капуе не могли не отреагировать на многочисленные, хотя и сравнительно некрупные мятежи, угрожающие спокойствию их провинции. Но отряды, выделяемые для борьбы с беглыми рабами, регулярно терпели от них поражения. Все более накаляющаяся обстановка вокруг Капуи вызвала обеспокоенность в самом Риме. Претор Гай Клавдий Пульхр прибыл во главе трехтысячного отряда для наведения порядка. Задача его казалась очень простой. Спартак на Везувии словно сам поймал себя в ловушку. К вершине горы вела единственная тропинка, перекрыв которую, Клавдию оставалось только подождать, пока голод вынудит восставших сдаться. Удивительно, какой, казалось бы, элементарный тактический просчет допустил Спартак, человек, несомненно, обладавший талантами полководца, некоторые римские историки даже сравнивали его в этом отношении с самим Ганнибалом. Валентин Лесков, правда, считает, что Спартак сознательно позволил осадить себя, дожидаясь своих отрядов, рассеявшихся по окрестностям. В таком случае одновременный удар по римлянам с вершины горы и с тылу сулил верную победу.
     Неизвестно, как обстояло дело в действительности, ясно одно, Спартак о сдаче не помышлял. В создавшейся критической ситуации он вполне проявил себя, как человек хитроумный и упорный в достижении цели, качества которые не раз были им продемонстрированы впоследствии. Из лоз дикого винограда, росшего по склонам горы, восставшие сплели лестницы и спустились по ним с высоты 300 метров до ближайшей ровной площадки. Выйдя затем в тыл претору Клавдию, совершенно не ожидавшего такого поворота событий, гладиаторы наголову разбили его.
    Теперь Спартак имел возможность приступить к формированию настоящей армии, тем более что недостатка в людях у него не было. Успехи его отряда привлекли к нему множество рабов, по большей части пастухов, людей сильных, привыкших жить на вольном воздухе. "Одни из этих пастухов стали тяжеловооруженными воинами, из других гладиаторы составили отряд лазутчиков и легковооруженных" (Плутарх "Сравнительные жизнеописания").     

Помпей Великий

Помимо удачливости Спартака, не менее привлекательным в глазах рабов должен был выглядеть дух справедливости, который насаждался в отряде восставших. Например, Аппиан утверждает, что "...Спартак делился добычей поровну со всеми...".
     О поражении Клавдия стало известно в Риме, и следующим на войну со Спартаком был отправлен претор Публий Валерий Вариний. Поначалу он заставил Спартака отступить на юг, в горы. Вождь восставших не хотел принимать сражение на невыгодных для себя условиях, так как численностью его армия значительно уступала римской. Ему хотелось продолжить отступление, выйти в богатые южные провинции Италии и лишь там, пополнив ряды своих солдат, дать римлянам бой. Часть командиров стояло за план Спартака, но многие требовали немедленно прекратить отступление и напасть на врагов. Разногласия едва не вызвали среди восставших рабов междоусобицу, но в конце концов Спартаку удалось уговорить самых нетерпеливых. Пока что ему не трудно было это сделать. Вся его армия еще равнялась по численности крупному отряду, и даже самые несговорчивые ее командиры понимали, единственная их возможность уцелеть заключается в том, чтобы держаться вместе.
     В Лукании армия восставших подошла к маленькому городку Аппиеву Форуму и взяла его штурмом. "Тотчас беглые рабы вопреки приказу начали хватать и бесчестить девушек и женщин... Иные бросали огонь на крыши домов, а многие из местных рабов, нравы которых делали их союзниками восставших, тащили из тайников скрытые господами ценности или извлекали даже самих господ. И не было ничего святого и неприкосновенного для гнева варваров и рабской их натуры. Спартак, не будучи в состоянии помешать этому, хотя он неоднократно умолял оставить их бесчинства, решил предотвратить их быстротою действий..." (Саллюстий).
     Естественно предположить, что этот эксцесс был не первым за всю Спартаковскую войну, но сейчас наклонность армии рабов к мгновенному разложению проявилась особенно остро. Этого Спартак очень боялся. Он, конечно, не имел никаких иллюзий насчет последствий захвата города, но его армия не состояла из связанных присягой солдат, которых можно было призвать к дисциплине и вернуть в строй. Рабы, оказавшиеся в его войске, не скрывали своего возмущения необходимостью подчинения приказам, подчинения, от которого они считали себя раз и навсегда избавившимися. С другой стороны, избежать грабежей не представлялось возможным. Армия Спартака не имела никакой экономической базы. Она могла поддерживать свое существование только за счет насильственного изъятия материальных ценностей и продовольствия. При этом Спартак, видимо, пытался делать объектами нападений не столько крестьянские поселения, сколько крупные, богатые рабовладельческие хозяйства, которые, в основном, и концентрировались на юге. Большие поместья служили источниками не только припасов, но и военной силы. Трудившиеся там рабы охотно присоединялись к Спартаку.
     Оказавшись в соседней с Луканией области Кампания, Спартак быстро пополняет ряды своего войска и приступает к его экипировке. Между тем претор Вариний, двигаясь за Спартаком, разделил свою армию на части, одну из которых возглавил сам, две остальные поручил своим офицерам: Фурию и Коссинию. Спартак один за другим разбил эти отряды и в заключение нанес поражение самому Варинию. Тот собрал кое-какие подкрепления, снова выступил против Спартака и снова был разбит. В качестве трофеев, по свидетельству Плутарха,    

Поход армии Спартака в Цизальпийскую Галлию (карта с проекта "Древний мир")

Спартаку достались ликторы (почетная стража) претора и его конь.
     В результате этих побед юг Италии оказывается полностью в руках восставших. Но Спартак не собирался надолго задерживаться в Кампании. В его планы входило, пополнив запасы и увеличив численность своего войска, покинуть Апеннинский полуостров. Опустошив южные области Италии, армия восставших начинает двигаться к Альпам.
Только теперь, что ни день получая известия о разграбленных поместьях, разорении Нолы, Нуцерии, и Метапонта, уничтожении собственности крупных землевладельцев, Сенат до конца осознал всю важность войны со Спартаком. Против него были отправлены, как во время настоящей большой войны, оба консула 72 года до н. э.: Гней Корнелий Лентул Клодиан и Луций Геллий Попликола.
     Тем временем в войске восставших зрел раскол. Очень многим не по душе пришлось решение вождя покинуть богатые провинции Италии. К тому же галлам и германцем, из которых состояли крупные подразделения армии Спартака, казалось оскорбительным начать отступление после стольких одержанных над римлянами побед. Отряд в тридцать тысяч человек под командованием Крикса отделился от армии Спартака, был настигнут консулом Геллием возле горы Гарган и уничтожен. В этом бою погиб и сам Крикс. (Впоследствии Спартак устроил в его память настоящие гладиаторские бои, в которых вместо гладиаторов сражались пленные римляне) Лентулу, который преследовал Спартака, повезло меньше. Войска рабов наголову разгромили его армию, а затем и армию подоспевшего на помощь Геллия. Спартак продолжал быстро уходить из Италии и вскоре вступил на территорию Цизальпийской Галлии, "навстречу же ему во главе десятитысячного войска выступил Гай Кассий Лонгин Вар, наместник той части Галлии, что лежит по реке Паду. В завязавшемся сражении претор был разбит наголову, понес огромные потери в людях и сам едва спасся бегством" (Плутарх "Сравнительные жизнеописания").
    В этот момент восстание достигает своего апогея. Численность армии Спартака доходит до 120 тысяч человек (!) Перед ним открыта свободная дорога в Трансальпийскую Галлию, и все же Спартак внезапно поворачивает обратно в Италию. Валентин Лесков объясняет этот факт последовавшим как раз в то время убийством Сертория, на взаимодействие с которым Спартак рассчитывал для ведения планомерной войны с Римским государством.
     Известие о том, что армия восставших движется назад, вызвала в Риме панику, какой не знали со времен войны с Ганнибалом. Всеобщее смятение только усилила неудачная попытка обоих консулов остановить Спартака в Пицене. Аппиан утверждает, что Спартак планировал нанести удар по самому Риму и рисует при этом красноречивую картину подготовки к форсированному броску: "Он приказал сжечь весь лишний обоз, убить всех пленных и перерезать вьючный скот, чтобы идти налегке. Перебежчиков, во множестве приходивших к нему, Спартак не принимал".
    Если до сих пор войну с рабами считали тягостным и разорительным, но не сулящим большой опасности несчастьем, то перед лицом этих грозных событий стало ясно, что к Спартаку надо относиться, как к самому страшному из всех врагов Рима. Сторонники Помпея в Сенате требовали немедленно отозвать его войска из Испании и передать этому опытному и удачливому полководцу всю полноту власти в войне с мятежными рабами. Такая опасность, несомненно, должна была Спартаком учитываться. До сих пор ему приходилось сражаться с достаточно многочисленными, но слабыми, наспех собранными войсками римлян. У Глабра и Вариния, по свидетельству Аппиана, "было войско, состоявшее не из граждан, а из всяких случайных людей, набранных наспех и мимоходом". Главные армии Рима находились далеко от Италии: в Испании и Фракии, где могуществу Республики угрожали Серторий и Митридат. Помимо этого на руку Спартаку играло общее, признаваемое всеми и не раз выливавшееся в форме народных возмущений недовольство городских низов и беднейших крестьян политикой Сената. Аристократия и всадники открыто наживались не только за счет почти полностью присваиваемой ими добычи из покоренных стран, но и за счет хлебных спекуляций. Сильную напряженность вызывал также интенсивно идущий по всей Италии процесс захвата земли крупными поместьями, сопровождавшийся разорением мелких землевладельцев. В такой обстановке "вооруженные силы и отряды, осаждающие государство, более многочисленны, чем защищающие его, так как чуть кивнешь дерзким и пропащим людям - и они уже пришли в движение"(Цицерон).
     Ожидая со дня на день появления у стен города армии рабов, в Риме в большой спешке провели выборы нового главнокомандующего. Этот пост без труда получил Марк Лициний Красс, человек богатый и могущественный, соперник Помпея в борьбе за влияние в Риме. Красс, имевший крупные земельные владения на юге Италии, очень страдал от затянувшейся войны и был заинтересован в ее скорейшем окончании. Помимо всего прочего Крассу хотелось хотя бы отчасти сравняться с Помпеем в славе полководца. Для этого подходила даже война с мятежными рабами.
     Красс взялся за дело энергично. В Риме был произведен набор в армию в тридцать тысяч человек. Офицерский состав подбирался очень тщательно. Красс имел возможность искать нужных ему людей, так как в результате его ростовщической деятельности многие молодые аристократы оказались от него в полной зависимости и не могли отказаться сопровождать на войну своего кредитора.
     Красс повел свою армию на соединение с войсками консулов, которые, после его прибытия в главный лагерь, немедленно вернулись в Рим. В войске римлян в виду непрерывных поражений, которые оно терпело от Спартака, настроения были удручающие и даже панические. Красс счел необходимым, перед тем как открывать военные действия, преподать своим солдатам жестокий, но необходимый в создавшемся положении урок. Повод для этого не заставил себя ждать. Командир Красса, Муммий, посланный с двумя легионами следить за Спартаком, не вступая с ним в сражение, нарушил приказ командующего. В завязавшемся бою римляне потерпели поражение и вынуждены были спастись бегством в лагерь, где стояли основные силы. Красс приказал отобрать пятьсот зачинщиков бегства и подвергнул их децимации, при которой из каждого десятка по жребию отбирается один человек, подлежащий казни. "Так Красс возобновил бывшее в ходу у древних и с давних пор уже не применявшееся наказание воинов; этот вид казни сопряжен с позором и сопровождается жуткими и мрачными обрядами, совершающимися у всех на глазах" (Плутарх. "Сравнительные жизнеописания"). Эта крутая мера оказалась действенной. Порядок в армии был восстановлен.
     А Спартак тем временем уже "переменил решение идти на Рим. Он считал себя еще не равносильным римлянам, так как войско его далеко не все было в достаточной боевой готовности: ни один италийский город не примкнул к мятежникам; это были рабы, перебежчики и всякий сброд".
     Еще раз пройдя вдоль всего северного побережья Италии тем же путем, каким двигался во время похода к Альпам, Спартак остановился, наконец, в городе Фурии у самой юго-восточной оконечности Аппенинского полуострова, заняв сам город и окрестные горы. Он пытался всеми мерами поддерживать порядок в войске, который, помимо раздражения от длительных и безрезультатных походов, становился еще одним поводом к размолвкам между Спартаком и его командирами. К этому времени относится запрещение Спартаком кому бы то ни было из его армии иметь у себя золото и серебро. Какое же изумление должен был вызвать подобный факт, если даже Плиний Старший, живший за сто лет после восстания, говорит о нем, как об общеизвестном.
     Прибытие в армию римлян нового главнокомандующего и оживление военных действий заставило Спартака отступить к самому морю.     

Последний бой Спартака (фреска из дома Феликса)

Он все еще не отказался от своего плана покинуть вместе со всей армией Италию. Вместо Галлии, им была избрана Сицилия. Этому богатому острову уже приходилось дважды становиться ареной крупных восстаний (в 132 году до н.э. и в 104 году до н.э.) Сейчас обстановка там была самая подходящая, в провинции, которую несколько лет подряд разорял произвол римского наместника Гая Верреса, крепли антиримские настроения.
     И снова это вполне разумное намерение вождя было встречено частью восставших неприязненно. От основной армии отделился отряд в десять тысяч человек и встал отдельным лагерем. Красс напал на него и, уничтожив две трети, продолжал преследовать Спартака, который, достигнув побережья, вел переговоры с киликийскими пиратами, надеясь с их помощью переправиться на остров.
     Красс написал в Рим. В связи с невозможностью помешать Спартаку переправиться в Сицилию и в виду опасности новой вспышки войны, он требовал себе расширенных полномочий и даже сам предлагал отозвать Лукулла из Фракии и Помпея из Испании. Сенат согласился с предложениями Красса. Помпею и Лукуллу были отправлены предписания возвращаться в Италию. Но неожиданно ситуация изменилась в пользу Рима. Несмотря на предварительную договоренность, пираты почему-то сочли для себя более выгодным обещания, которые они дали Спартаку, не сдержать. Корабли их ушли из пролива.
     Армия восставших, преследуемая Крассом, отступила к самой южной оконечности области Бруциум - Регию. Ширина пролива между Италией и Сицилией здесь минимальна. Спартак, которого не так легко было заставить отказаться от однажды принятого решения, намеревался предпринять еще одну попытку добраться до Сицилии, теперь уже своими силами. Восставшие пытались делать плоты из бревен и пустых бочек, связывая их ветвями, но налетевшая буря разметала этот импровизированный флот. Становилось ясно, что армии Спартака придется остаться в Италии и принять бой.
     Однако сам римский военачальник к этому не стремился. Природные условия Регийского полуострова, узкого и вытянутого в длину, подсказывали еще более простой выход из положения. Красс провел через весь перешеек вал длиной 55 км, укрепленный рвом и палисадами. Опять, как несколько лет назад, римляне надеялись, что армии восставших придется сдаться под угрозой голодной смерти. Тем временем обстановка в Риме претерпевает коренные изменения. Раздраженный отсутствием быстрых и решительных успехов в войне со Спартаком Сенат решает передать всю полноту власти над армией вернувшемуся из Испании Помпею. Красс должен был действовать очень быстро, иначе вместо славы победителя он приобретет известность, как неудачник.
     Осведомленный об этом Спартак пытался вступить с римлянами в мирные переговоры, в надежде, что Красс, не желая допустить участия в войне Помпея, проявит уступчивость. Но римский военачальник и не подумал отвечать на предложения своего противника, Спартаку ничего не оставалось, как идти на штурм укреплений Красса. В ненастную ночь его войска, завалив ров фашинами, опрокинули сторожевые отряды римлян и вырвались на свободу. Красс бросился вслед за двигающимся к Брундизию Спартаком, в войске которого один раскол следует за другим. Война явно близится к завершению, несчастному для Спартака, и обстановка в его лагере все более накаляется. Крупный отряд под началом Ганника и Каста отделился от основных сил и был уничтожен Крассом. "Положив на месте двенадцать тысяч триста неприятелей, он нашел среди них только двоих, раненных в спину, все остальные пали, оставаясь в строю и сражаясь против римлян" (Плутарх "Сравнительные жизнеописания").
     "За Спартаком, отступавшим после этого поражения к Петелийским горам, следовали по пятам Квинт, один из легатов Красса, и квестор Скрофа. Но, когда Спартак обернулся против римлян, они бежали без оглядки и едва спаслись, с большим трудом вынеся из битвы раненого квестора. Этот успех и погубил Спартака, вскружив головы беглым рабам. Они теперь и слышать не хотели об отступлении и не только отказывались повиноваться своим начальникам, но, окружив их на пути, с оружием в руках принудили вести войско назад через Луканию на римлян" (Плутарх "Сравнительные жизнеописания").
     Помимо этого обстоятельства отступление Спартака от побережья было вызвано известием о высадке в Брундизии армии Лукулла. Вождь восставших рабов понимал, что решительного сражения не избежать. Неизвестно, как он при этом оценивал свои шансы на успех даже в случае победы над армией Красса. Самому же римскому военачальнику было крайне необходимо как можно скорей дать Спартаку бой. В Риме уже принято было решение о назначении Помпея на пост главнокомандующего. Его армия ускоренным маршем двигалась к месту военных действий.
Войска римлян настигли армию Спартака, когда она не успела еще отойти далеко от Брундизия. "Красс, желая возможно скорее сразиться с врагами, расположился рядом с ними и начал рыть ров. В то время как его люди были заняты этим делом, рабы тревожили их своими налетами. С той и другой стороны стали подходить все большие подкрепления, и Спартак был, наконец, поставлен в необходимость выстроить все свое войско" (Плутарх "Сравнительные жизнеописания").
     Разыгралось финальное сражение, крайне кровопролитное и ожесточенное "вследствие отчаяния, охватившего такое большое количество людей" (Аппиан).    

Памятник Спартаку в Болгарии

Вождь восставших, пытаясь верхом на коне пробиться к Крассу, был ранен в бедро копьем кампанского аристократа по имени Феликс. Впоследствии Феликс украсил свой дом фреской с изображением этого события. Получив тяжелую рану, Спартак вынужден был спешиться, но продолжал сражаться, хотя ему пришлось от потери крови опуститься на одно колено. В ожесточенной схватке он был убит. Тело его впоследствии не нашли на поле боя. Уже вечером к месту сражения подоспели войска Помпея и довершили разгром восставших. Отдельные их отряды, уцелевшие в этом последнем бою, продолжали еще некоторое время тревожить юг Италии, но, в целом, война была окончена. Красс получил за победу пеший триумф, так называемую овацию, хотя даже он "был сочтен неуместным и унижающим достоинство этого почетного отличия" (Плутарх "Сравнительные жизнеописания").
     Шесть тысяч рабов из армии Спартака, попавших в плен, были распяты на крестах вдоль Аппиевой дороги из Капуи в Рим.
    Спартаковская война практически не оказала влияния на дальнейшую историю Рима. В ней, как и во всяком бунте, присутствовал момент иррациональный, стихийный. Восстание Спартака вспыхнуло в неспокойные для Италии годы, когда накануне эпохи великих перемен пришли в движение все слои общества. В свой срок оно достигло высочайшей точки, привело Италию в трепет мощью своей разрушительной силы и в свой срок потерпело неизбежное крушение. И все же среди ярких и сильных личностей, вождей и вожаков того времени: Цезаря, Суллы, Цицерона, Катилины, решительных и неистовых, отчаянных бойцов и не менее отчаянных консерваторов, свое место занимает и "великий генерал рабской войны", человек, о котором сказано, что вождь, поднимающий рабов на битву за свободу, - есть защитник всех бесправных и угнетенных.